Нелли Шульман - Вельяминовы – Время Бури. Книга первая
– Как одиноко, – понял майор, – без нее.
Стивен снилась Изабелла, но не безжизненным телом у него в руках, на Пласа Майор. Он открывал глаза ночью, чувствуя ее поцелуи, слыша шепот:
– Ворон, мой Ворон…, – Стивен вытирал слезы с глаз:
– Если бы я тогда, на площади, укрыл бы ее, защитил…, – уезжая из Мадрида, он оставил кузена Джона в городе. Несмотря на гибель сестры, юноша отказался бросать товарищей в батальоне Тельмана.
– Джон тоже изменился, – Стивен, искоса посмотрел на сестру. Констанца опять углубилась в свои формулы: «Война всех меняет». Она подняла рыжую, коротко стриженую голову: «Зачем ты в Лондон едешь?».
Почувствовав, что краснеет, майор буркнул: «По авиационным делам».
Это было только частью правды. После доклада в военном ведомстве, Стивен собирался с приятелями в театр:
– После театра, – он сбросил скорость, въезжая в деревню, – мы тоже кое-куда пойдем. Видит Бог, я бы такого не делал. Словно я Изабеллу предаю. Но надо жить дальше…, – майор подавил вздох:
– Я встречу девушку, которую полюблю, и все закончится. Только вот, где ее встретить? Кузина Эстер разводится. Тетя говорила, они с Давидом только через адвокатов общаются. Можно разлюбить женщину, но зачем так себя вести…, – он услышал рассеянный голос Констанцы: «Хочу кофе».
– Я принесу, – припарковав ягуар у деревенской кондитерской, Стивен взял с заднего сиденья летную куртку.
Дверь машины хлопнула. Констанца посмотрела вслед широкой спине брата. Дворники остановились, ветровое стекло залепил мокрый снег. Глаза цвета жженого сахара спокойно бегали по ровным рядам цифр.
– Любовь моя, – читала Констанца, – осталось совсем немного. Твой кузен ничего не заподозрит. Ты просто исчезнешь из гостиницы. Мы отправимся в Неаполь, а оттуда, в Палермо, где преподает мой соученик. Поженимся в мэрии, и вернемся обратно в Рим, а потом поедем в Лондон. Вечно твой, Этторе.
Дома Констанца вытащила из гардероба школьных времен саквояж. Она долго вертела шелковый пеньюар:
– Зачем-то женщины их носят. Этторе такое неважно…, – девушка хорошо понимала, что не стоит просить разрешения на брак с подданным фашистской Италии. Констанца яростно бросила тонкий шелк в ящик:
– Этторе ненавидит Муссолини и Гитлера. Он ученик Ферми. Ферми ждет Нобелевской премии. Его выпустят из Италии, и он, не оглядываясь, уедет в Америку. Этторе будет работать здесь, в Кембридже, но надо быть осторожными. Если я хотя бы открою рот, дядя Джон меня не только в Рим не пустит, но и запрет где-нибудь в глухой Шотландии, под охраной батальона полицейских…, – визит в Рим, судя по всему, долго согласовывался. Констанца настаивала, что ей необходимо поработать с Ферми и его учениками.
– Дядя Джон, – терпеливо сказала девушка, – мистер Ферми, великий физик. Он гений, как покойный Резерфорд. Я не могу сидеть, одна, в лаборатории. Я должна обмениваться идеями с другими учеными…, – герцог открыл рот. Констанца подняла руку:
– Пошлите со мной сопровождающего, если вы мне не доверяете, – темные глаза девушки блеснули холодом. Она выставила вперед острый подбородок.
Герцог взглянул на «Подвиг сэра Стивена Кроу в порту Картахены». Ворон стоял на палубе пылающего корабля, в окружении мешков с порохом. Джон поворошил кедровые поленья в камине серого мрамора:
– Портретов первой леди Констанцы, не сохранилось, а жаль. Наша девочка, кажется, на нее похожа…, – он, неожиданно, поцеловал племянницу в рыжий затылок:
– Все тебе доверяют, наше дорогое национальное достояние. Маленький Джон с тобой отправится. Он неплохой математик, – Джон подмигнул племяннице, – посчитает вам что-нибудь.
– Мы и сами можем, – тонкие губы улыбнулись, – но да, дядя Джон, он способный юноша.
Герцог, было, хотел сказать, что Джон старше Констанцы на три года, однако напомнил себе:
– У нее два доктората, в девятнадцать лет. Ладно, пусть едет. Джон будет начеку.
Брат принес два картонных стаканчика с кофе. Здесь его делали из дешевого порошка. Устроившись на месте водителя, Стивен вытянул ноги. По возвращении из Мадрида он сменил старую машину на более просторную модель:
– Кроме машины, – майор потер гладко выбритый подбородок, – у меня и нет ничего. Летная куртка, кортик Ворона и кольцо. Но хорошей девушке такое неважно, – Стивен снимал маленький домик в деревне Бриз-Нортон. Кортик висел на потрепанном ковре, в спальне. На столе громоздились чертежи самолетов, пол усеивали книги. Майор много читал, не только технические издания, но и романы. Сестра всегда удивлялась: «Как ты время находишь?».
Стивен положил руку на том Экзюпери:
– Наверху, – он посмотрел в окно, – когда ты один, Констанца, среди огромного неба, поневоле думаешь о чем-то…, – он повел рукой, – вечном. Мы с Янсоном о Бахе говорили. Он его тоже любил…, – Стивен заглянул в бумаги сестры: «Что здесь написано?».
– Примером может служить невозбуждённый атом лития 5 у которого два электрона находятся на 1S орбитали, при этом у них отличаются собственные моменты импульса6 и третий электрон не может занимать 1S орбиталь…, – отчеканила Констанца, отдав брату пустой стаканчик. Майор, шутливо, закатил глаза.
Когда они выезжали из деревни, Констанца предложила:
– Если мы с тобой в Лондон собрались, давай в Национальную Галерею сходим. Посмотрим на тетю Тео…, – Стивен кивнул:
– Традиция. Я тоже к ней ходил, перед Испанией.
Стивен вспомнил, что кузен Мэтью, в Америке, тоже, судя по всему, занимается работой с учеными. Дядя Хаим ничего прямо не писал, но по его тону было понятно, что у Мэтью важная должность:
– Меир в Бюро трудится, агентом…, – въехав в Лондон, они сразу застряли в пробке, – Аарон в Берлине, – майор Кроу взглянул на хмурое, зимнее небо:
– Мы будем воевать. Гитлер не ограничится Германией. С русскими мы станем союзниками, что бы ни говорили в парламенте…, – Стивен всегда обрывал сослуживцев:
– У нас один, общий враг, фашизм. Мы не вмешиваемся во внутренние дела России, однако против нацизма мы сражались вместе…, – Констанца думала о весеннем Риме. Этторе много писал ей об Италии. Девушка скрыла улыбку:
– Словно в романах тети Вероники. Лаура рассказывала. Девушка и юноша влюбляются по переписке. Как в прошлом веке…, – весь прошлый год они с Майораной обменивались конвертами, и давно называли друг друга по имени. В одном из писем, полученных прошлой весной, Констанца нашла засушенную веточку мимозы. Этторе стал писать ей не только о физике. Констанца читала о холмах вокруг Рима, о цветущих полях, о виноградниках, замках, и мостах через Тибр. Она и сама, невольно, вставляла в свои послания несколько строчек о Кембридже. Однажды, ради шутки, девушка добавила к письму зашифрованный абзац. Этторе понял шифр. В следующем письме, Констанца обнаружила целый лист формул. Она прижала ладони, к бледным щекам:
– Я не знала, что он пишет стихи…, – Констанца дошла до строчки: «Это, конечно, не мое творение. Но никто, лучше Петрарки, не говорил о любви…»
Коль души влюблены,Им нет пространств; земные перемены,Что значат им? Они, как ветр, вольны…
Девушка закрыла глаза:
– Он прав. Нельзя отказываться от чувств. Эмоции, часть природы, как распад атомного ядра, как химические элементы. Часть вселенной, окружающей нас…
Констанца взяла ручку:
– Не надо бояться. Резерфорд говорил, что для ученого ценна смелость. Бесстрашие. Здесь тоже, – она стала быстро писать.
Брат высадил ее у подъезда особняка герцога, на Ганновер-сквер. Стивен дождался, пока дверь откроется. Маленький Джон был в холщовом фартуке. Констанца принюхалась. Из кухни тянуло жареным мясом. Граф Хантингтон протянул Стивену крепкую руку:
– Свинину запекаю, к ужину. Папа поехал куда-то, с тетей Юджинией, с вокзала. Я чай сделаю…, Заходи, – юноша помог Констанце раздеться. Стивен посмотрел на часы:
– Мне еще в Уайтхолл пробиваться, через пробки…., – он сбежал по ступеням, дверь закрылась. Взревел мотор ягуара.
Девушка в скромном пальто и шляпке стояла у ограды сквера на площади, сжимая саквояж. Из кармана торчала Daily Mail. Тони переступила замерзшими ногами:
– Я не могу туда идти. Как я папе в глаза посмотрю? Папе, Маленькому Джону, остальным…, – она положила руку на чуть выступающий живот. Задувал ветер, сквер опустел, над Лондоном повисло неприветливое, темное небо. Смеркалось, но фонари еще не зажглись. В окнах гостиной особняка виднелся отсвет пламени в камине. Шмыгнув носом, девушка тяжело, устало опустилась на мокрую скамейку. Завернувшись в пальто, Тони расплакалась.
На Флит-стрит, Юджиния остановила лимузин: «Джон, отдай мне оружие».
Ожидая прибытия поезда, на перроне Юстонского вокзала, женщина оглянулась. Лотки с газетами выстроились у входа, под стеклянной, закопченной крышей. Юджиния заметила рукописные афишки продавцов: «Сенсационные фото аристократки в Daily Mail!». Леди Кроу отвернулась: «Откуда лорд Ротермир взял снимки? Значит, Тони не погибла? Где она?».
